Аннотация: Настоящая монография является одной из первых работ, рассматривающих дворянскую усадьбу как важнейший элемент культурного ландшафта России. Она подготовлена на основе авторских натурных исследований усадебных комплексов, сформировавшихся преимущественно в XVIII-XIX веков в регионах Центральной России, литературных источников и архивных материалов. Авторы рассматривают феномен дворянской усадьбы с позиции регионообразующего центра; центра развития и распространения новых технологий в сельском хозяйстве, промышленности, транспорте; географических особенностей их размещения и опыта положительного преобразования и "встраивания" в ландшафт сельской местности архитектурных ансамблей, садов и парков.

Аннотация: В завершающем томе научно-просветительского проекта "Центральная Россия" приводится разнообразная информация о природной среде и особенностях хозяйствования, истории, культуре, топонимике, ландшафтно-архитектурных достопримечательностях, замечательных людях важнейшего старообжитого региона страны.

Аннотация: В сборник включены статьи, посвященные созданию образа Тверского края в текстах "чужих" и "своих" авторов - от неизвестных до хрестоматийных (основное внимание уделяется русской литературе 19 века). Трансформации, которые претерпевает провинциальный город в литературе, позволяют по-новому осветить ключевые проблемы литературного краеведения.

Аннотация: Новая монография известного литературоведа, профессора Джорджтаунского университета О.А.Меерсон представляет некоторые всемирно известные литературные памятники так, как они видятся самим героям, и только постольку, поскольку они так видятся героям, мы можем судить о намерениях и поэтически-философских мирах их авторов. Каков сюжет "Метели" Пушкина с точки зрения героини Марьи Гавриловны, а не основного рассказчика? Что делать и кто виноват в отцеубийстве с точки зрения убийцы (отцеубийцы?) Смердякова? Как видит окружающих и окружающее старая графиня в "Пиковой даме"? Как видит свои собственные покаянные отношения с Господом Богом царь Давид, известный нам в основном объектно, то есть как библейский персонаж? Как у Абрама Терца оказывается возможным посмотреть на глобальные катастрофы с точки зрения, потенциально, каждого пережившего свою личную катастрофу? Как может мертвая красавица в гробу вдруг заговорить и быть услышанной и главным рассказчиком, и читателем, причем только после смерти, когда физического голоса она уже лишена ("Кроткая")? Автор монографии убеждает в том, что увидеть мир героев можно, лишь поняв, как видят они сами, - а не как выглядят.